Стихотворные произведения

Стихи из сборника ПОСВЯЩЕНИЯ

Стихи из сборника «ПОСВЯЩЕНИЯ»

Предисловие автора:

В этот сборник вошли стихи, посвященные самым разным людям: родным и близким, друзьям и знакомым. Кроме того, целый ряд произведений навеян памятью о любимых поэтах и о тех людях, чья жизнь и творчество оказали огромное влияние на автора.

Сонет (неизвестному стихотворцу)

Знахарка (моей прабабушке А.Д. Сорокиной)

Животворящая святыня (А.С. Пушкину)

Нетленный свет (Аполлону Григорьеву)

Тема (И.А. Бунину)

Тяжкая болезнь (Александру Блоку)

Два стихотворения памяти В. Маяковского:

1. Читаю Маяковского

2. Отлив

Памяти Марины Цветаевой

Памяти Николая Заболоцкого

Червячок (Э.Н. Басовой)

Мы кому-то нужны (Валерию Шемарулину)

Строка должна (Г.В. Александровичу)

Музыка звенела (Г.Н. Бедновой)

Сонет (Л.В. Мироненко)

Любят не за что (Маргарите Петровой)

Небритый художник (Николаю Зюзину)

Образ Ваш (И.С. Солдатенкову)

Граф Тулузский (Анри Тулуз-Лотреку)

Мы с тобой (Сергею Свиридову)

Правила игры (А.Л. Лосеву)

Чертовщина (И.А. Ильину)

Кровя ивановы (Нашим бесам)

Боль (Моему народу)

Зима России

Зимняя подруга (Русской вьюге)

Спасибо (Таисии Матвеевой)

Жених России (Константину Бахову)

Сонет (Самому себе)

Жажда (Франсуа Вийону)

Как без тебя я жил (Наталье)

Со всех известных четырех сторон (Наталье)

Ты погрустнела (Наталье)

А вспомни, милая (Наталье)

Юбилейный сонет (Наталье)

Просто весна (Моим дочерям Елене и Ольге)

Лучик Божества (Борису Киселеву)

Я (Н.Б. Кряжимской)

Переложение молитв (Памяти владыки Николая)

1. Небесный Царь

2. Воскресенье

Памяти Якова Полонского

Письмо из глуши (Маргарите Петровой)

Сонет

Неизвестному стихотворцу

Любезный друг! Позволь мне дать совет:

Любовь – гармония, а не мочало!

Сомнительно считать искусством бред,

Пусть и рожденный страстью небывалой.

И если ты – хоть чуточку поэт,

О чувствах пой, чтоб музыка звучала:

Ведь кровь тогда в строках струится ало,

Когда чернила изойдут на нет!

Нахлынет боль? – Пусть это будет болью.

Охватит дрожь? – Поверить дай, что дрожь.

Судьбою вдруг приставлен к горлу нож –

Умри, но песню не фальшивь собою!

А не сумеешь умереть – не трожь

Любовь неживотворною любовью!

Знахарка

Сорокиной Анне Дмитриевне, моей прабабушке

– Изыди, бес, из отрока Господня, –

Знахарка шепчет в несколько зубов.

– Ах, бабушка, хотя бы на сегодня

Останови во мне дурную кровь,

Чтоб хоть на миг вздохнуть свободней!

– Чай, не спасли бумажки фелшеров!

Забудь, соколик, ихнюю потеху:

Напишут окиян заморских слов,

А душу-то не отнесешь в аптеку.

Доверься старой. Век уж прожила.

Повидела всего, послышала – и боле!

Отростки принимала от ствола,

Вправляла кости безо всякой боли,

Травой поила, что сбирала поутре

В Иванов день на брошенном погосте…

Бывало ране, ох, бывало в декабре

Ко мне ходили за весною в гости!

Ой, заболталась! Вспомнилось… Не сетуй!

Послушай-ка, соколик, притчу тету:

«Уйди, болячка молодца, уйди

По чащам, по болотам, по каменьям,

По темному звериному пути,

По четвергу, по воскресенью…

Изыди из его больной груди!

Найди, болячка, выхода, найди!

Заплачь дождем без сожаленья,

Листом осенним наземь упади,

Под каблуком найдя забвенье…

Изыди из его больной груди!

Уйди, отверзнись, мышью запищи

Да больше его духа не ищи!»

– Ну что? Легчает бесова болезнь?

Сейчас снадобие нацедим в чарку!

Уж больно ты, сокол, зачахнул:

Не кровь, не плоть – сплошная тень!

Перекрестись да выпей залпом,

Авось нутром изрыгнется печаль…

– Бабуля, груз тяжелый полегчал,

Но я пойду: с ним расставаться жалко!

– Погодь! Дай карту брошу напоследок.

Глянь: треф король бубновой девке – в бровь!

Так у тебя ж, сокол, болезнь – любовь,

Ее не выгонишь бродить по свету!

А я лечила… Грех брала на душу …

Иди-ка, мил, помучайся на дыбу!

Ишь, вздумал объегоривать старуху:

Любовь без муки – прах!

– Спасибо!

Животворящая святыня

А.С. Пушкину

«Животворящая святыня!» –

Так он воспел любовь к тому,

Что мы утрачиваем ныне

По бессердечью своему.

Не согревает «пепелище»,

Не вдохновляет прах отцов:

Поскольку есть предметы чище

Для образованных юнцов!

Невыносима воля Божья,

Когда российские края

Являют только бездорожье

И скромный способ бытия

Почти “божественному” Я!

«Зачем, – толкуют, – род славянский,

Не давший миру ни шиша,

За исключеньем самозванства

Да вздора – русская душа?!»

И вот подобная гордыня

И перед прошлым шкурный страх

Толкают к пропасти святыню,

Воспетую в его стихах.

Какой-то адский праздник мщенья!..

Но шепчет девочка во сне:

«Прошу Вас, Пушкин, Вы же – гений,

Не дайте стать чужачкой мне

В моей родимой стороне!»

А поутру, от слез проснувшись,

Запишет в тайную тетрадь:

«Я не пойму, чем этот Пушкин

Меня сумел так взволновать?!»

Нетленный свет

Аполлону Григорьеву

Ему не плакалось, не пелось –

А просто с нею быть хотелось!

С любой, во всех ее ролях:

И Немезидой, и Минервой,

И ведьмой, и Святою Девой,

И тонким стеблем на ветрах!

Ему не думалось, не ждалось!

Его душа в комок сжималась

И умирала всякий раз,

Когда, не управляя страстью,

Он представлял ее во власти

Не тех намерений и глаз!

Ему всегда мечталось все же –

Без театральности и дрожи –

Ей объяснить на много лет,

Что без Лауры нет Петрарки,

Что зеленел бы лавр неярко,

Не увлажни его сонет,

А их союз – нетленный свет!!!

Тема

И.А. Бунину

Тема любовницы – сладкая тема:

Раз посетив, не отпустит из плена

Необъяснимой, томительной неги,

Как бы ни тщилась душа о побеге.

Словно Венера, рожденная морем,

Эта стихия с другими не спорит,

Ибо уверена в собственных чарах:

Чаще – губительных, реже – венчальных.

Тема любовницы – страстная тема!

Столько в ней трагики, трепета, тембра!

Тремоло терпким терзает, тревожа:

«Что же ты медлишь, ну что же ты, что же?

Разве не видишь, как молятся руки,

Сами себя иссушивши в разлуке?

Разве не хочешь насытиться дрожью?

Что же ты медлишь, ну что же ты, что же?..»

Тема любовницы – странная тема!

Если бы только озвучивать тело,

Млечность груди, ясноглазия роскошь –

Было бы все до безумия просто.

Но выплывает из пламени света

Плач, не доступный искусству поэта,

И заглушает счастливые ноты:

«Что же ты, автор, ну что же ты, что ты?..»

Тема любовницы – страшная тема!

Пляшут в сознании ангел и демон,

Уничтожая друг друга без боя, –

Где еще встретишь сраженье такое?!

Кровь выступает из каждого слога!

Боже, как странно, как сладко, как плохо!

И переходит неслышно, незримо

Тема любовницы в тему любимой…

Тяжкая болезнь

Александру. Блоку

Была прекрасной тяжкая болезнь!

Он принимал страдания запойно

И думал вскользь, что проклянет тот день,

В который про нее никак не вспомнит!

И думал, что возненавидит всех,

Кто запретит сей круг насквозь порочный

И лучезарно обесценит грех,

Которым восторгался в час полночный!

Но день настал. И он его не проклял.

Незримо распрямилась карусель,

И растворился плавно меч дамоклов,

Как будто бы над ним и не висел.

И снег он обнаружил снова белым,

И сосны встали на привычный пост,

Соединив привычно душу с телом,

Когда он шел во весь свой новый рост.

И думал вскользь о том, что проскользнуло,

Проехало, промчалось, пронеслось.

Пыталось сдуть, пыталось, но не сдуло

И превратилось в сладость тайных слез…

Два стихотворения памяти В. Маяковского

1.Читаю Маяковского

Читаю Маяковского – глашатая матросского,

Партийно-беспартийного, постриженного в ноль.

Читаю силу русскую, не приму, в бедрах узкую,

Не шептуна цивильного, зовущего в юдоль.

Читаю аномалию, а нахожу нормальное,

А нахожу спасение от слез, от слюнь, от “ах”!

Читаю вроде прошлое, но чувствую, как прожито,

Как глубоко посеяно “сейчас” в его стихах.

Любовь читаю сложную, не терпящую ложного,

Не терпящую ханжества и бытовых услуг:

Ведь сердце было ранено эпохой начинания,

Эпохой созидания совсем иного рук.

Читаю Маяковского, иду к нему с вопросами.

Учусь быть понимаемым и понимать других;

Учусь дышать и чувствовать искусство и искусственность,

Учусь у Маяковского тому, что не постиг.

2.Отлив

«Море уходит вспять…»

В. Маяковский.

Он был к тебе несправедлив,

И ты к нему несправедлива.

Но есть, по счастию, отлив –

Как продолжение прилива.

Не правда ль, вам теперь легко,

Уже друг друга не касаясь,

Смотреть на чье-то “далеко”

И презирать друг к другу зависть?!

Ни бедствий нет, ни шторма нет –

Какое ласковое море!

Твой удаляющийся свет

С луной и мирится, и спорит.

Как будто хочет доказать

Над всей природой превосходство,

Прекрасно зная, что назад

Подобно морю не вернется.

А бесподобная луна,

И вновь себя обретший берег,

И всей природы тишина

Не в силах истине поверить,

Что к совпадению стихий

Они не менее причастны…

И свет струится, и стихи,

И рвется целое на части…

И только сонный краб скрипит,

Ползет неторопко, неровно,

Как будто чуя, что пиит

Вернет его в родное лоно!

Неумалима красота,

Когда в душе открыты шлюзы.

Лежит у ног его звезда,

С названьем редкостным, – медуза!

____

Он был к тебе несправедлив,

И ты к нему. Но кто ты, кто ты?

Отлив? Прилив? Опять отлив?

Иль постижение природы?

Памяти Марины Цветаевой.

«За что терплю и бедствую?..»

М. Цветаева

Отгрущу, отстрадаю, отмучаюсь,

Запрещу вспоминать даже вскользь

Про тебя, без сомнения лучшую,

С кем расклеиться мне привелось!

Что поделаешь? Милая, светлая,

Не находится слов остальных.

Так прекрасна любовь безответная,

Так банальна любовь на двоих!

Отлюблю, отболею, отбедствую,

Упаду на колени, чтоб встать.

И с тех пор буду жить по соседству я:

Не звонить, не писать, не встречать!

Что поделаешь? Зимнему вьюжеву

Эти муки души невдомек:

Отобьет без зазренья подруженьку

И потушит во тьме огонек.

Отпылаю как будто в отместку я,

Неизвестно кому отомстя.

Донжуаном расстанусь с невестою

И в капризе зайдусь, как дитя!

Что поделать? Да видно, напрасно я

Сам себя обрекаю на смерть:

Потому что занятье прекрасное –

И грустить, и страдать, и болеть!

Памяти Николая Заболоцкого

«Что не сбудется – позабудется…»

Н. Заболоцкий

От ложки дегтя, как известно,

Теряет в бочке прелесть мед.

И если слово взять из песни,

Ее никто не пропоет.

Продолжить ряд совсем нетрудно:

Богат на мудрость наш язык,

Но я прервусь и вспомню чудный,

Из ряда вон – родник!

Он словно знал, когда бледнея

От суеты и пустоты,

Искал от них я панацею, –

Чтоб появляться на пути.

И был настолько благосклонен

К всегдашней жажде губ моих,

Что сам из ковшика ладоней

Ко мне струился в этот миг.

Я пил и радовался влаге:

«Ну, наконец-то правда есть!

И не во сне, не на бумаге –

А в редкой связи двух существ!»

Хотя, признаться, поначалу

Не говорил таких я слов:

Должно быть, верил, что журчало

Таких немало родников.

И лишь потом сумел сродниться

С его щедротами да так,

Что доверял ему страницы

И песен собственных, и влаг.

Мы были неразливно слиты.

И от слияния порой

Пересекали те орбиты,

Что очертил духовный зной…

Увы! Не вечно, как известно,

Ничто под розовой луной.

Он стал капризен, как невеста,

Не нареченная женой.

Стал подпускать к себе другие

Переживания и рты

И начал торговать впервые

Глотком живительной воды.

А я, привыкший к бескорыстью,

Не понимал, как это с ним?..

Родник мелел, мутнея мыслью,

Что для других необходим.

И превращался в небылицу,

В какую-то земную “жаль”,

С которой можно как-то слиться,

Но душу освежить – едва ль!..

Вот и вернулись к ложке дегтя:

Родник не высох, он живет.

Да только путник обойдется

И песне все слова вернет!

Червячок

Э.Н. Басовой

Перехожу в иное состоянье,

Не требуя за это воздаянья.

Скорей, напротив, – больше отдаю!

Но червячок в мозгу моем щекочет:

«Изменишь взгляд, за ним походку, почерк,

А душу чем обрадуешь свою?

Неужто веришь, музыкой во благо

Она совсем излечится, бедняга,

От мучающих странствий и тревог?

Иль светлое, доверчивое пенье

Послужит ей залогом для спасенья,

Когда поглотит звуки тьма дорог?»

– Ах, червячок, наперсник и противник,

Ты ведаешь, где слабость очень сильных,

Но я еще невыразимо худ!

А ты, уже заранее ревнуя,

К тому, к чему свой путь стремлю я,

Из мыслей вьешь вериги новых пут!

Нет, нет, я все прекрасно понимаю,

Что даден ты, как и страна моя родная,

Моим мечтам о цельности в упрек;

Что нужен ты и в откровенье тоже,

Что без тебя существовать негоже,

Но хоть сегодня сжалься, червячок!

Мы кому-то нужны

Валерию Шемарулину

Мы кому-то нужны, а кому-то – не очень,

А кому-то и вовсе на нас наплевать!

Но бывает наш слог первозданен и сочен

И на паузе в силах сердца разорвать!

Пусть Господь не доверил пространнее зала

И не дал от щедрот ежедневных страниц.

И обрек просто так на “мученья Тантала“,

Но унизимся разве падением ниц?!

Нет, мы знаем, не примет заученной жертвы,

Ибо есть и другие названья Ему:

Это – Истина, это – летящие ветры,

Не подвластные ввек никому!

Раз случайно Им брошено семечко в душу,

И не может оно не страдать, не расти –

Все равно где находятся море и суша,

И подмостки какие, и зритель, и стиль!

Если слог первозданен, и сочен, и точен,

Если взгляд устремлен без насилия ввысь –

Не случайно проплаканы роли и ночи,

И еще не случайней размножена жизнь!

Строка должна

Г.В. Александровичу

Дыханьем ветра сея зерна

В скупую почву душ людских,

Строка должна искать упорно

Созвучья к трудным мыслям их.

Она должна свободно литься,

Пленяя глаз, шлифуя слух,

Так, чтоб взволнованные лица

Своим считали каждый звук.

Косноязычья хватит всюду,

А здесь – гармонии чертог,

Слиянье музыки и чуда,

Смешенье красок и тревог.

Неважно сколько: сорок, тридцать

Ее творцу случилось лет, –

Строка должна свободно литься,

Как речь, как речка, как рассвет!

Музыка звенела

Г.Н. Бедновой

А музыка звенела и звучала,

И мучалась, и пела, и рвалась,

Соединяя разные начала,

Как наш народ: смирение и страсть!

Сонет

Л. В. Мироненко

Сыграй, скрипач, сыграй себя из вальса –

То место, где еще царит зима,

Но струны мягко просят: «Просыпайся!» –

Чтобы вослед воспрянуть ото сна!

Пусть расцветет под трепетом запястья

Тот важный такт, где светишься сама,

Преодолев приятное согласье

Звучащих слез и стойкости ума.

И этот свет, сперва неяркий, зыбкий,

Но явленный из недр сердечных нот,

Наполнит грудь преображенной скрипке,

И та вдвойне тебе дары вернет,

И вечностью задышит хоровод,

Не допустив ни фальши, ни ошибки!

Любят не за что

Маргарите Петровой

Любят не за что, а вопреки,

Не дыханию, а духу вторя!

Никому не слышен вопль реки,

Уступающей свободу морю.

Потому что чувствует река:

Должен кто-то жертвовать собою,

Чтобы превращались берега

В то, что называется любовью!

Небритый художник

Николаю Зюзину

Вот художник – небритый: некогда!

Вдохновение бреет мозг.

Все мирское на время отвергнуто:

Только – взгляд, только – кисть, только – холст!

Только – жаркое зарево пламени,

Где сплавляются мысль и душа;

Только – Та, что другими оставлена,

Ибо мзды от нее ни гроша.

Вот художник – растрепанный: некогда!

Омовение чудом важней.

Все земное на время отвергнуто:

Только – мысль, только – дума о Ней,

Для которой не сыщется имени

И которой как будто и нет,

Но коль скоро стремленье остынет к ней,

Разве будет красив белый свет?!

Прочь, заботы, прочь, мелкие хлопоты.

Даже дождь, как союзник, не мил!

А все это затем, чтобы только-то

Он искал, он страдал, он творил.

Он побреется – после, – умоется,

Станет сразу серьезен и тих,

Когда кисть, наконец, успокоится,

Отыскав тот единственный штрих…

Образ Ваш

И.С. Солдатенкову

Вот я рисую образ Ваш,

В который раз меняя краски.

Сегодня Вы почти прекрасны!

Почти? А значит, где-то фальшь.

Нет главной черточки одной,

Чтобы “почти” исчезло вовсе…

Что ж, дорогая, приготовьтесь,

Опять предстать передо мной.

Наденьте лучший свой наряд

И уложите волос строго,

Себя представив недотрогой,

Но о другом пусть молвит взгляд!

И я начну, не торопясь,

Искать то самое, такое,

Что не дает душе покоя

В который раз. В который раз?

Граф Тулузский

Анри Тулуз-Лотреку

Граф Тулузский – коротышка –

С дамой в ложе, как мартышка.

Так прекрасны бюст и ноги

По сравнению с убогим!

Все владенья – кисть да краски!

Под расстегнутым корсетом

Близоруко дышит счастье –

Невозможно не про это!

Бог простит. Простите, люди,

Что понять вам недоступно,

Как оплеванное будет

Завтра украшеньем Лувра!

Время – злой работодатель:

Для афиш и без афиш

Сокровеннейшее тратить,

Чтобы снизошел Париж.

“Moulin Rouge” перемолола

Много гениев, но тот,

Кто пьяней был алкоголя,

До сих пор снопы везет…

А потомкам много легче

Разговаривать о красках,

Находивших Образ Вечный

В нечистотах безобразных!

Мы с тобой

Сергею Свиридову

Мы с тобой совершенно разные,

Как два пальца одной руки.

Для того чтобы это доказывать,

Нужно прозу писать, не стихи.

Мы с тобой совершенно похожие,

Как два путника в темноте.

И великое, и ничтожное

Заставляет обоих потеть.

Мы с тобой, по теории, средние.

И по практике, наша среда

Допускает в себя вдохновение

И животную грязь иногда.

“Иногда” – наша слабость и сила,

“Иногда” – в гороскопе звезда.

Нас на братство с тобой окрестило

Это самое “иногда”!

Мы с тобой… Слава Богу, что можно

Вот такие слова написать.

Мы с тобой непохоже-похожие,

А на прочее нам наплевать!

Правила игры

А. Ф. Лосеву

Жертвы собственной игры,

Мы летим в тартарары:

Доигрались, доборолись

До немыслимой дыры.

А пошло все с той поры,

Как идеи мошкары

Заменили ум и совесть,

И сверкнули топоры.

«Кто не с нами – против нас!»

Кровь без удержу лилась,

Знамя делая сочнее

И точнее сам наказ.

И товарищ “Свинопас” –

Самый лучший в мире класс –

Бил вонючих богатеев

Да не в бровь, а прямо в глаз!

От побед осатанев,

Превратили церковь в хлев.

Отсекли с веселой рожей

Самый важный русский нерв.

Покарал нас Божий гнев:

Все награбленное съев,

Обнаружили чуть позже,

Что не стоил свечек блеф!

И летим в тартарары.

Эх, колбасы и сыры…

Нет, не в вас, конечно, дело –

Дело в правилах игры.

Чертовщина

И. А. Ильину

Нет над ними ни Бога, ни судей:

Исковеркали Русь, извели,

Утопили в плевках словоблудий

Все святое Великой земли.

Вместо братства построили хаос

Новоявленные цари,

И живут, на рабов ухмыляясь,

И считают свои “октябри”.

И считают периоды бойко:

Перелом, перегиб, перестрел,

Перекур, перегар, перестройка

И несметное множество дел.

Сколько крови невинной заплачено

За победно-бухгалтерский счет?!

Но расстрелянный, раскулаченный,

Всякой нечистью одураченный,

Все еще не проснется народ.

Неужели он так искалечен, что

Честь свою ценит меньше рубля,

Неужели терпение вечное –

Суть и стержень его бытия?!

Неужели исчезли мужчины,

Чтобы силою мыслей своих

Сбросить с плеч, наконец, чертовщину

И потом не делить на троих?!

Кровя ивановы

Нашим бесам

Чубайс, Шумейко и Бурбулис

Кровей ивановых надулись

И рассуждают про Ивана,

Что у того полно изъянов;

Что кровь у люмпена дурна,

Что он не смыслит ни хрена

Над ходом важных перемен,

Поскольку люмпен он, люмпен!

Ни демократия, ни рынок,

Ни слом ошибочных систем

Не то, что душу, а ботинок

Его не трогают совсем!

А вот проникся б глубиною

Дерьмократических идей –

Глядишь: и кровь была б иною,

Ну, то есть, в общем – повкусней…

Боль

Моему народу

Я возвращаться не хочу

Ни к палачу, ни к трепачу.

И те, кто властвуют сейчас, –

Мне тоже не святой указ.

Я странный, может быть, но все ж

Хотя бы этим непохож

На обезумевшую рать,

Готовую весь мир сожрать.

Мне скажут: «Это же народ!»

А я другое слышу: «Сброд!..»

Народ на Родине живет,

А этот просто продает.

Кого я должен уважать:

Насквозь раскрашенную блядь,

Иль восхищаться, чуть дыша,

Бесцветной мордой алкаша,

Или товарищей – господ,

В которых все наоборот,

Творящих благо для себя,

Надеждой стадо оскопя?!

Я сам не ангел, и во мне

Есть чем потрафить сатане.

Но боль за стыд и стыд за боль

Немолчно мучают: «Глаголь,

Что ты и твой народец – дрянь!

Куда ни кинь, куда ни глянь:

Везде – терпенье и слеза,

Хоть помочись в глаза – роса…»

Зима России

Зима, зима… Сама себя ваяет

И ледяной, уверенной рукой

Так линии свободно изменяет,

Что не понять, где вьюга, где покой.

О своенравный скульптор этот!

Про остальной забыв материал,

Для каждодневного автопортрета

Помимо снега ничего не взял.

Снега, снега… Как самый тайный кладезь

Чего-то неизвестного пока…

Там может быть развязка или завязь

Любви, печали, мыслей и цветка!

Зима России. Главное – второе:

Неповторимость вьюги и покоя.

Зимняя подруга

Русской вьюге

Моя зимняя подруга –

В руки брошенная вьюга.

С завыванием и болью

Петь вполголоса с тобою

Гимн вечернего застолья

Мне даровано весною,

Преломленной сном стекольным…

Спите, окна, сном грядущим

И не слушайте, как вьюга,

Словно Иоганна Баха фуга,

Завоевывает душу.

Спите, окна, сном грядущим…

Неуемный пляшет демон,

Прогнозируя пирушку

Без вина и звона денег…

Моя зимняя подруга,

Вместе нам не так ужасно

Сочинять в тетради счастье,

А на самом деле – муку.

Больше ветра сыпь в пригоршни –

Вот и деньги на гулянье!

Холод теплится желаньем

Доказать, что он хороший

И такой же беззащитный

В своей миссии жестокой,

Как и тот, кто им забытый…

Сном грядущим спите, окна!

Моя зимняя подруга

В снежной мантии безбожья,

Неужели же ты сможешь

Станцевать со мной по кругу

Вальс нежданного знакомства

Под оркестр молчащих окон?

Как безгрешен белый локон!

Я танцую. Спите, окна…

Может быть, наступит чудо –

Вы очнетесь от недуга.

А сейчас вы мне не судьи:

Моя зимняя подруга –

В руки брошенная вьюга!

Спасибо

Таисии Матвеевой

Спасибо тебе, дорогая сестра,

За то, что, не зная далекого брата,

Ты кровью души оказалась щедра

И донором стала без всякой оплаты.

Спасибо за слово, за русскую боль,

За грусть и величие царской персоны,

Чей трон был изъеден кишащей судьбой,

Но Бог сохранил в самом сердце корону.

Спасибо тебе за отца твоего:

Когда бы ни он – были б разве вопросы?

Спасибо, что, мучаясь, веришь в Того,

Кто всем нам – Отец, милосердный и грозный.

Спасибо, что почесть дешевле, чем честь,

Ты ценишь в борьбе, может быть, непосильной…

И мне как-то легче, что где-то, но есть

Кусочек еще неубитой России!

Жених России

Константину Бахову

Россия ищет Жениха,

А Он давно ей явлен,

Но в силу смертного греха

На Страшный Суд оставлен.

Прости, Господь, невесте сей

Всех идолов из праха

И вышней благостью Твоей

Смягчи венец и плаху!

Сонет

Самому себе

Иду – весь смысл жизни в этом.

Ищу кого-то, но, наверное, себя.

Борюсь, не понимая, что борьба

Доступна не таким, как я, атлетам.

Я – пилигрим с намеком на поэта.

И рифмой о ненайденном скорбя,

Люблю, что под руками, не любя,

И выбираю тему для сонета.

Смешное хобби, пагубное кредо –

Кривиться над понятием “Судьба”

И быть ей наподобие раба,

Приговоренного бродить по свету…

Так я устроен: разно и тревожно.

Мне ложь – честна, а правда – ложна…

Жажда

Франсуа Вийону

От жажды погибаю у ручья!

И губы есть, и есть пригоршни,

И есть желание спасти себя,

И целый свет – не больше!

Прохожие смеются надо мной,

И булькают животным насыщеньем,

И жизнью хвалятся, и хвалят зной

За то, что вызывает сожаленье

К моей мертвецкой белизне.

Стою… И не могу упасть на четвереньки.

Как без тебя я жил