|
Стихотворные
произведения |
|
|
|
|
|
Стихи, ставшие песнями ТЕКСТЫ ПЕСЕН СОБСТВЕННОГО СОЧИНЕНИЯ В СОТРУДНИЧЕСТВЕ С КОМПОЗИТОРОМ М. ПЕТРОВОЙ (Г.
ЗЕЛЕНОГОРСК)
|
Тексты песен собственного сочинения
О, гитара, гитара…Звени, гитара
Кошачья
мечта Песня
одинокого мужа
На
оборванных листах Три
песни памяти Владимира Высоцкого: 1.
Эй, ветрило-брат 2. Не
трагедия 3.
Погибаю Ностальгия
по 19 веку (лирические песни и
романсы): 1.
Мурлыка 2.
Муза (первое) 3.
Что-то будет между нами 4.
Муза (второе) 5.
Царица сердца моего 6. Я
смотрю на тебя 7. Не 8.
Вина 9.
Случайные взгляды 10.
Вы так близки 11.
Не тверди так упорно мне, милая Перестроечные
мотивы: 1.
Блатная песня 2.
Еврейский вопрос 3.
Варяги Песни
к спектаклю «Голый король»: 1.
Вводная песня 2.
Песня служанки 3.
Куплеты голого короля 4.
Песня принцессы Генриетты 5. Песня
свинопаса Генриха 6.
Финальная песня И ты смогла сыграть
саму себя из вальса
Улетай,
мой ангел Господа-курортники Что
ты… Голь С
протянутой рукой А мне бы голову в твои
ладони спрятать
Зеленоглазая
колдунья Ой,
да, не ой, да-да Цветные
облака
О, гитара, гитара… «О, гитара Голгофы, без тебя мне не нужно
гитар…» Луи Арагон О, гитара, гитара – милосердие, кара! Я сегодня ужасно первозданен и юн! О, гитара, гитара! И пускай ты устала, Подари все же пальцам сожаление струн. О, гитара свободы! Без чехла и угоды! Сонм грехов заключившая в свои звучные своды; Сон давнишних надежд разбудившая разом, Всколыхнувшая сердце, захлестнувшая разум. О, гитара, гитара – музыкальность пожара! Танец пламени в свете горячей крови! О, гитара, гитара! Кто за это ответит, Кто согреет, приветит, кроме слез и любви?! О, гитара, ты помнишь, как мы жили раздельно, Как не знали друг друга и как порознь пели? О, гитара, на ладан я пока не дышу И поэтому правду шестиструнно ищу На гитаре, гитаре, гитаре Голгофы…
Звени, гитара Звени, гитара, тихо, но достойно. И пусть с удачей мы разлучены – Да здравствуют томительные стоны! По нервам иль по струнам, но звени! Останемся мы жить в двойной печали. Ну что ж, хотя б подругу замени! Аккорды, словно пагубные чары… По нервам иль по струнам, но звени! И к пальцам обездоленно ласкаясь, Прошедшее собой не оскверни… Как часто нам нужна простая жалость – По нервам иль по струнам, но звени! Звени, чтобы в прокуренную полночь В нарядах распустившейся весны Пришла б сама природа мне на помощь, Сказав, что больше звуки не нужны… По нервам иль по струнам, но звени!
Кошачья мечта Кошка и та желает кота! Кругом суета, сует суета. Была ты когда-то горда и чиста – Теперь над кроватью подобье креста! Вопросом застынет задумчивый стан. Всю юность – на стыке греха и поста! Я тоже похож на большого кота… Где правда и ложь, там сует суета! Губами касаясь последнего льда, Ступает слепая кошачья мечта По мартовским крышам куда-то туда… Подушечка вылепит ужас следа! Эгей, целомудрие и красота! За ширмой и пудрой сквозит пустота… И ты – не идиллия: слишком проста, Чтобы в бессилии сказочной стать… Кошка и та желает кота! Кругом суета, сует суета… Песня одинокого мужа Приезжай поскорее, супруга: Будем вместе упряжку тянуть! А то я посинел от натуги: Не присесть, не вздремнуть, не курнуть. Наша доченька вся на шарнирах: Не успеешь и глазом моргнуть – Превращается в джунгли квартира: Все разбросано – страшно, аж жуть! Приезжай поскорее, супруга: Будем вместе на кухне творить! А то я побледнел от недуга: Успеваю лишь дочке варить. А она, как принцесса из сказки, Норовит отвернуться, всплакнуть: «Ешь, папуля, мол, сам эту кашку – Не волнуй мою девичью грудь!» Приезжай поскорее, супруга: Будем вместе стирать ползунки! А то я свою левую руку Стер недавно «Кристаллом» с тоски! В заключенье спою, что житуха Без тебя – будто в ад головой! Приезжай поскорее, супруга: Утомился тянуть пристяжной! На оборванных листах Сергею Свиридову На оборванных листах – об осени, Словно взяли просто так – и бросили. И остался я один, несведущий, Своих мыслей господин, заведущий... И остались мне стихи, полночные, Чтобы слышались грехи, подстрочные, Чтобы плакала душа от радости, Все надежды иссуша слабостью... Здравствуй, милый мой сентябрь,
праведник! Оцени мою печаль правильно. Оцени, благослови туманами И тепло мне подари, странное… По асфальту, по душе – где разница? – Ноги топают уже, праздные: Там печать и тут печать туфелькой. Боль такая, что кричать – глупенько. А за тридевять земель – в Рязани он – Есть такой же менестрель, раненый. И казалось бы вдвоем – отдельно мы О пристрастии поем к весеннему! Другу не к кому пойти – общество! Другу боль свою спасти хочется, Чтобы выглядеть живым – не мумией! Сжальтесь вы хотя б над ним, ночи
лунные… На оборванных листах – об осени, Словно взяли просто так – и бросили. И остались мы одни с товарищем. Боже правый, нас сведи да хоть раз еще… Памяти Владимира Высоцкого 1.Эй, ветрило-брат Эй, ветрило-брат, что размяк, раскис: Не порхаешь вверх, не грохочешь вниз? Ах, как бились мы за победу вдрызг, Но какой-то хмырь своровал наш приз! Все – не так, не сяк: наперекосяк! Скрежещу душой, как плохой ветряк. Вот и ты примолк, мой любимый враг... Тишь да гладь кругом – прямо страх! Не у тех окон нас терзал озноб, Не у тех икон лбом сходились в лоб! И не те глаза вдохновляли снег, Когда он, скользя, рисовал наш грех... Соль-минор в судьбе – и терпеть изволь! До чего ж пресна состраданий соль! Ну, а нам плевать на чужую роль, Раз смогли сыграть сами в чистый ноль! Нет, не той струной призывала ночь Воспевать в одной мать, жену и дочь! И совсем не тот клялся сердца бой, Что на край пойдет следом за судьбой... Эй, ветрило-брат, схлынет боль, авось. И вино утрат сдвинет в горле кость. Мы с тобой – вдвойне, а с другими – врозь, А не веришь мне, – вновь перчатку брось! И у тех окон, и у тех икон Будут кровь и стон в битве всех времен! И еще хмырей нам подарит Бог, Но смотри щедрей на подобных блох! 2. Не трагедия Не трагедия, не комедия – Просто жизнь: от нуля до конца. И ушел ты в тот мир и бессмертие Не от сгустка чужого свинца; Не петля твою шею отметила, Не взорвалась от горя душа – Просто бешено, привередливо Мчались кони по стали ножа! Мчались в яблоках, мчались гнедые Так, как будто и нет седока, И махала платочком Россия, Провожая куда-то сынка. Но не знала она и не ведала, Что билета обратного нет! Что несутся, храпя, привередливо, Кони в бездну, с названием «Смерть»! А потом то рыдали, то плакали, А потом приносили цветы... И звучали стихи на Ваганькове О превратностях быстрой езды... – Спи, Владимир Семенович Русский, Пой, Владимир Семенович, нам, И кипи в нашей крови, и буйствуй, И зови нас к вершинам, а там: «Здесь вам не
равнины, здесь климат
иной...» 3. Погибаю Погибаю, погибаю, погибаю... Разучился петь, смеяться и любить. Только пальчики тоскливо загибаю Относительно количества обид: Родину отняли, душу тоже, От предательств некуда бежать... Все вокруг продажно и ничтожно, Да и сам стал этому под стать! Погибаю, погибаю, погибаю… И хриплю Высоцким в полутьме: «Что ж вы, кони, скачете по краю? Лучше бы проехались по мне! Растоптали б сердце с селезенкой Сразу, чтоб не мучаться, не ждать, Как меня, нелучшего ребенка, Заживо схоронит злая мать!..» Погибаю, погибаю, погибаю... Даже пальчики с трудом могу загнуть! Только в рюмки что-то наливаю Где-нибудь, когда- и с кем-нибудь. Родину отняли, душу тоже, От предательств некуда бежать! Все вокруг продажно и ничтожно, Да и сам стал этому под стать… Ностальгия по 19-ому веку 1. Мурлыка Мурлыка, праздник мой, мурлыка! Мне захотелось в прошлый век, Где вместо музыки музыка Струится из-под плавных век. А ты, презревши этикеты И слишком светскую хулу, Совсем неопытной кокеткой Ко мне подходишь на балу. И я, конечно, удивляюсь, Но отвечаю на книксен. И мы летим, а следом зависть Скользит вдоль изумленных стен. Какой великолепный шепот Сопровождает в танце нас: Судачат Азия с Европой Про первый и последний шанс! А ты порхаешь легкокрыло, Любым лорнетам вопреки, И мягко гасишь все, что было, Одним движением руки. Музыка на хорах в ударе: Звенит, безумствует, зовет Так неразрывно слиться в паре, Чтоб не окончился полет... Мурлыка, праздник мой, мурлыка! Не графским титулом нарек: Поскольку, то есть… поелику Сейчас, увы, двадцатый век… 2. Муза (первое) Назвав подругой, ошибусь. Сказав: «Любимая!» – сфальшивлю. Посередине бьется пульс, И это, в общем-то, паршиво. Казалось: взгляд еще – и страсть Нас перемелет в мясорубке... Но трудно разуму попасть На rendez-vous
к душе-голубке! Ненаглядная, необъяснимая, Вся из трепета и тоски, От себя для себя спаси меня И за тысячу верст унеси! Тернистый путь всегда тернист, И никакие в мире перья Не донесут тяжелый лист Признаний до запретной двери. А если так, пусть этот пульс Посередине будет биться, И ничего уж не родится. Ну разве, – маленькая грусть... Ненаглядная, необъяснимая, Вся из трепета и тоски, От себя для себя спаси меня И за тысячу верст унеси. Я сожмусь на ладонях калачиком, Позабуду и разум, и страсть… Дай побыть мне неопытным мальчиком, Чтобы взрослому мне не пропасть! 3. Что-то будет между нами Что-то будет между нами: Может, буря, может, пламя – Что-то будет, что-то будет… Ты, как будто в Божьем храме, Шепчешь быстрыми губами: «Бог осудит, мир осудит!» Но случайные нам люди С пересудами о блуде – Разве судьи, разве судьи? Ни «святоши», ни «иуды» Не остудят наше чудо, Не остудят, не остудят! Что-то будет между нами… Мы еще не знаем сами – Что-то будет, что-то будет… Если будет с нами что-то, Окрыленнее полета,– Все отступит, все отступит! И заботы, и простуды, И суды, и пересуды – Все отступит, все отступит. И дрожащими губами, Но уже не в Божьем храме, Ты мне шепчешь: «Будь что будет...» Что-то было между нами: Может, вечность, может память – Что-то было, что-то было. Что-то было между нами: Не поведаешь словами – Что-то было, что-то было... Что-то было и умчалось, Нам оставив только жалость К разным судьбам разных судеб. И пожары, и метели Отпылали и отпели: «Что же дальше с нами будет?..» 4. Муза (второе) Не стану лгать: нечастая ты гостья! Но если все ж находишь в сердце путь,– Такое там звучит многоголосье, Что можно все слова перечеркнуть! Не стану лгать: недолго это длится. Наверно, ждет тебя иной приют. Но уплывая в ночь, твои ресницы Мне до утра покоя не дают! Не стану лгать: и с ними расстаюсь я, Смеясь над тем, что снова позади... Но как же быть с непобедимой грустью? Не стану лгать: приди и победи! 5. Царица сердца моего Царица сердца моего, Ну как же так могло случиться, Что сердце выбрало в царицы Тебя и больше никого? Царица сердца моего, Ну почему к тебе стремится Невероятно быстрой птицей Мое земное существо?! Царица сердца моего, А может быть, мне это снится? И твои плечи и ресницы – Сплошной мираж и колдовство?! Вопросы взяли в плен страницу. Но есть всего один ответ: Не объяснить за что царица – Другого объясненья нет! 6. Я смотрю на тебя Я смотрю на тебя, словно вижу впервые Чуть окрашенный в грусть испытующий взгляд. И трепещет душа в неизбывном порыве, И не хочет душа возвращаться назад. Каждой черточкой мне ты до боли знакома, Каждой жилочкой я и раним, и храним. И пока на земле нет такого закона, Чтоб соперничать смог с беззаконьем твоим! Я пытаюсь понять, что со мной приключилось И ответить хочу на вопрос: «Как же так! Что средь ясного дня, а не в темень и сырость, Поскользнулся я вдруг на прекрасных очах?!» Каждой черточкой мне ты до боли знакома, Каждой жилочкой я и раним, и храним. И пока на земле нет такого закона, Чтоб соперничать смог с беззаконьем твоим! Часто в зябкой ночи – под гитару и сердце – Напеваю тебя, напиваюсь тобой. И неважно, что мы по природе своей – разноверцы, Важно то, что природа поверила в нашу любовь! Каждой черточкой мне ты до боли знакома, Каждой жилочкой я и раним, и храним. И пока на земле нет такого закона, Чтоб соперничать смог с беззаконьем твоим! 7. Не Не привыкай совсем ко мне, не надо: Иначе будет тягостно потом, Когда цветов немыслимого сада, Который мы взлелеяли с трудом, Коснется вдруг осенняя прохлада. Не проникай так страстно, так глубоко В мои края, забытые людьми: Иначе боль прозрения до срока, До истеченья таинства любви Твои глаза перечеркнет жестоко. Не приникай то нежностью, то дрожью К губам моим, познавшим холод рук: Иначе образ мученицы Божьей Я воспою, гордясь собой, без мук, И все тогда мгновенно станет ложью. Не привыкай к незыблемости сада, Не проникай в запретные края, Не вдохновляй доверчивостью взгляда – А просто будь, желанная моя! И ничего другого мне не надо... 8. Вина О, как я пред тобою виноват, Как грешен я перед судьбой твоею: Не ты ль меня всю жизнь мою подряд Звала к себе, цветя и леденея? А мне казался льдом призывный взгляд, А мне казалась ядом панацея... Я так перед тобою виноват, Что выразить достойно не умею. Ты прости слепца, драгоценный мед, За незрячий путь, за окольный ход Мимо сотов всех, мимо всех щедрот Да за веком век, да за годом год! О, как бы я хотел повергнуть вспять Однажды заблудившееся время: Чтоб заново тебя переписать, Избавив от пустот и мелкотемья! И чтоб случалась боль не наугад, И чтоб душе и телу пелось вровень... О, как я пред тобою виноват За то, что был так долго невиновен. Ты прости слепца, драгоценный мед, За незрячий путь, за окольный ход Мимо сотов всех, мимо всех щедрот Да за веком век, да за годом год! 9. Случайные взгляды Случайные взгляды, случайные встречи… Ни тени смятенья, ни боли в глазах. Должно быть, так время безжалостно лечит, Рецепт написав на осенних листах. И кружится память, и падает в бездну, И нет оправданий дождю и себе. Тогда – недоступно, сейчас – безнадежно, Но сердце и разум в извечной борьбе! Далекая нежность, далекий мой нечет… А кажется, руку слегка протяни – И можно найти обжигающий трепет, И сжечь без остатка все прежние дни. И кружится память, и падает в бездну, И нет оправданий дождю и себе. Тогда – недоступно, сейчас – безнадежно, Но сердце и разум в извечной борьбе! На что я надеюсь? И сам не отвечу… Два раза не сыщешь античную нить! Случайные взгляды, случайные встречи, Дай Бог вам случайно, но все-таки быть! И кружится память, и падает в бездну, И нет оправданий дождю и себе. Тогда – недоступно, сейчас – безнадежно, Но сердце и разум в извечной борьбе! 10. Вы так близки Вы так близки, и так Вы недоступны, Как будто память о прошедших днях. И Ваши очи, Ваши руки, Ваши губы Ко мне, увы, приходят лишь во снах. Наверно, это – и смешно, и глупо О снах моих теперь мне говорить… Но Ваши очи, Ваши руки, Ваши губы Нельзя забыть, нельзя забыть. На миг, на миг скрестились наши судьбы И разошлись, и расплелись… Вы так близки, и так Вы недоступны, Как жизнь без Вас и с Вами жизнь! 11. Не тверди так упорно
мне, милая Не тверди так упорно мне, милая, Что утратил я прежнюю страсть, Что виновны в том осень постылая Да постыдная с осенью связь. Не брани, не ревнуй меня, нежная, К обнаженному зову берез: Просто вдруг на тахте стало тесно мне, Несмотря на стандартный свой рост. Захотелось – пойми меня, душечка, – Позабыть про дразнящую плоть И коснуться щекой незаученно До листвы, чтоб почуять тепло, – Чтоб почуять тепло безысходности В холодеющих жилках судьбы – Мы ведь тоже подвластны сезонности: То – властители душ, то – рабы… А березкино тельце – раздетое – Разве сможет вот так рассказать? И за это ее, и поэтому Мне позволь, как тебя, осязать; Спорить с ветром, любовником преданным, А когда крах потерпит игра, – Вновь согреться твоими победами Послезавтра, как позавчера… Не ревнуй меня к осени, милая: Все равно я к тебе возвращусь, Возвращусь с неизбежными силами И – в осенней – в тебе растворюсь! Перестроечные мотивы 1. Блатная песня Давно блатных я песен не писал! То было – недосуг, а то – некстати: Заложит где-нибудь какой-нибудь фискал – И вмиг в “шестой” окажешься палате! Но время, говорят, сменило ход: Свободно изъясняйся, как в Сахаре… И я пишу о блате ночи напролет, А днем опять блатные вижу хари! По распредам, по кормушкам Расползлись противной ржой! Держат ушки на макушке, Чтобы к ним не влез чужой. Охраняют, как Церберы, Вход в уют подземный свой. Хочешь – плачь, а хочешь – веруй, Что воздастся псам с лихвой! Товарищ “Блат” – товарищ, как никто! Иван Иваныч, или просто – Ваня Добудет ордер, должность, женское пальто, А может быть,– чего поиностранней! Звонок, намек, и ты уже – не тот! Ты – обладатель, и неважно: сколько?! Бумажки министерство завтра накует! Лети, стремглав, навстречу счастью! Только… Хочешь – плачь, а хочешь – смейся. Если ты – не чей-то там… То святейшее семейство Отошлет тебя к чертям! И конечно, правым будет, Ибо как ни поверни: – Что всего важнее в людях? – Связи с нужными людьми! Мы раньше вопрошали: «Где купил?» Теперь такой глагол не существует! Приятнее для слуха “достал” и “отхватил”– Филологи уже не протестуют. Откуда это все-таки пошло? Уж не пою, а начинаю ныть я: «Неужто Запад, мафии своей назло, Подбросил нам подобное развитье?» Хочешь – плачь, а хочешь – смейся. Что Нью-Йорк для наших масс? Там – убийства, там – злодейства! Здесь в любой кормушке – Маркс! Обтирая взглядом полку, Местный кормчий учит зал, Ну а после – втихомолку – Умножает капитал! Блаженные исчезли на Руси. Один оставил, правда, имя храму… А нынче хоть обратно их чудить проси, Поскольку мертвые не имут сраму. Они бы посмотрели, удивясь, На новое и дикое юродство: Когда в ларьке сидит, блажит фальшивый князь, А настоящий – перед ним трясется! Хочешь – плачь, а хочешь – смейся. Хочешь – все наоборот! Если сеять фарисейство, То родится странный плод. Сверху он красив и сладок, А внутри… Да что внутри?! – Посмотри-ка на прилавок Да слезу, смеясь, утри!! 1988г. 2. Еврейский вопрос Опять еврейский выскочил вопрос, И, обезумев, разделилась пресса! Целует «Огонек» почти взасос Ревнителей свободного прогресса. А «Современник наш», наоборот, Под зад ногой пинает их в Израиль: Мол, разложил Россию мелкий сброд, Лишил невинности и обесславил! А в Божьем храме теплится лампада, И певчие невесело поют… Глядит Христос, как человечье стадо Пытается забыть про Страшный Суд! «Сыны Давида наверху всегда!» – Клокочет черносотенное братство… Не это ль вам мешает, господа, В подобную элиту записаться?! А те в отместку воют без стыда: «Позор стране, где существует память!» Не это ль вам мешает, господа, Высокомерье к русским поубавить?! А в Божьем храме теплится лампада, И певчие невесело поют… Глядит Христос, как человечье стадо Пытается забыть про Страшный Суд! Меня дразнили в юности: «Еврей!», Да и сейчас я внешне очень схожий. Но окрестила матушка: «Сергей», И значит, в синагогу я
невхожий. Я – православный в самой глубине И восхищаюсь колокольным звоном. Но вот надел кольцо своей жене Под музыку еврея Мендельсона! А в синагоге… Что там в синагоге? Я пел, что там ни разу не бывал. Но думаю, там думают о Боге, Чтоб не они, а Он их вспоминал! Издергал граждан каверзный вопрос. Порой доходят споры до абсурда: – А чьих кровей был Иисус Христос?! – Да уж не тех, что ваш собрат Иуда!! Без остановки крутится кино, И я кручусь, решенье обнаружа: «Евреем быть нисколько не грешно – Лишь в суете иудствовать не нужно!..» А в Божьем храме… Господи, прости мне Весь этот бред и непотребный срам… Родился Ты в еврейской Палестине, Но предок мой Тебе поставил Храм! 1989г. 3. Варяги Приходите к нам править, варяги: Нету проку в российских царях! Раньше жили хоть как-то в ГУЛАГе, А теперь – и не “хоть” и не “как”. Черте что на Руси сотворилось. И не знаешь, где бедствий исток: То ли вновь это Божья немилость, То ли в Запад влюбился Восток?! Эх, Россия, мать народа! Не к лицу тебе, видать, Силой данная свобода И чужая благодать! Неужель твоя природа – Попугаям подражать? Эх, Россия, мать народа, – В его душу перемать! Не стесняйтесь, варяги, нисколько, Что язык ваш не сразу поймут: Франки, доллары, фунты и сольдо Перевода не требуют тут! Возводите дворцы с теремами – Можно даже из башен Кремля! И владейте, пожалуйста, нами: Истомилась без власти земля! Эх, Россия, мать народа! Не к лицу тебе, видать, Силой данная свобода И чужая благодать! Ты плывешь, не чуя брода, И куда – не угадать… Эх, Россия, мать народа, – В его душу перемать! Ничего здесь не бойтесь, варяги! Разве только, – один минусок: Русский дух, даже корчась на плахе, До сих пор, идиот, не издох! Так что будьте с ним чуть пощедрее – Вывозите совсем, как сырье, Чтоб не смела воскреснуть Расея И сказать наконец-то свое: “Эх, сыночки, эх, плевелы! Было много нам дано. Да за красками и мелом Гнило русское зерно… И уж если уцелело – Божьей милостью – оно, Не пора ль за Наше Дело Нам сражаться заодно?!” 1990, 1997гг. Песни к спектаклю «Голый король» 1.
Вводная
песня Сила есть – ума не надо, Ум в достатке – чести нет! Честь в безденежье – отрада, Как в безумье – пистолет! Так и движемся по кругу, Мудрецы и дураки, В спины кланяясь друг другу, Лица пряча в кошельки! До чего ж, ядрена корень, Человек чудно устроен! То, что было, будет позже: Вот движения закон… Если не держать за вожжи, Не заметишь Рубикон. Так и движемся по кругу, Заменяя сказкой быль, А историю – науку – Лихо втаптываем в пыль! До чего ж, ядрена корень, Мир из разных красок скроен! Ну довольно петь с тоскою: Сказка все-таки – не речь… Смех – сокровище такое, Что наш долг его извлечь! Остановимся на круге, Глупых умников позля, И в отместку бытовухе Вам предложим тра-ля-ля! До чего ж, ядрена корень, Смех для сердца благотворен! 2.
Песня
служанки И я была когда-то роковой, Принцессою некоролевской крови! И забывая разницу сословий, За мной сеньоры бегали гурьбой. Дарили розы, золото, меха, А добиваясь, гибли от блаженства, Соприкоснувшись с гильотиной женской В объятиях служанки, – ха-ха-ха! Кто вам сказал, что я пьяна? Что сердце выпито до дна? Что правит мною сатана, Когда пою и пью я? Тоска моя, ревмя, ревет О том, что рядом нет господ, Чтобы не я – наоборот, Мне спели б: «Аллилуйя…» Проходит жизнь. Я тоже прохожу, Как грешница, сторонкою от церкви… Привыкшая, что величают: «Цербер!», Не видя за служанкой госпожу… Мечта, любовь… Так хочется успеть Найти хоть в ком-то
их соединенье. Да видно, есть мне свыше повеленье – Дарить себя, надеяться и петь: Кто вам сказал, что я пьяна? Что сердце выпито до дна? Что правит мною сатана, Когда пою и пью я? Тоска моя, ревмя, ревет О том, что рядом нет господ, Чтобы не я – наоборот, Мне спели б: «Аллилуйя…» 3.
Куплеты
голого короля Державо моя, у, державо моя, Смотри на меня и любуйся! Ну где вы найдете еще короля, Который не терпит холуйства?! Я статен, я гож, и добрый мой нрав Оценит и шутку любую… А если кто скажет: «Король, ты не прав!», До смерти того зацелую. Влезаю на трон иль всхожу на коня – Везде интеллектом сверкаю! Ну где вы найдете еще короля, Который все знает, не зная?! А то, что бываю порой под хмельком – Державе не убыль, а благо: Поскольку иметь диалог с мужиком Соседям приятней, чем с бабой! Конечно, иные ругают меня: «Без соли родителя скушал…» Ну где вы найдете еще короля, Который вложил в это душу?! Душа у меня нараспашку, ей-ей! С шутом поделюсь без остатка: Не то, что отца – разгоню матерей, Чтоб подданным кушалось сладко! Державо моя, у, державо моя, Смотри на меня и любуйся! Ну где вы найдете еще короля, Который так чуйствует чуйство?! Родные мои, золотые мои! Холопья, товарищи, братья! Спасибо за ваши глаза и рубли, За Наше прекрасное платье!! 4. Песня принцессы Генриетты Куда ни встану и куда ни гляну – Мне все напоминает о тебе… Быть может, я доверилась обману, Как самому прекрасному в судьбе? И может быть, принцессе не пристало О свинопасе думать в дерзких снах И низводить свой разум с пьедестала Затем, чтоб сердце лепетало: «Ах…» Ах, не можно, ах, не должно Мне его любить И рукой неосторожной Имя выводить На снегу ли, на листе ли, Ночью или днем… Но звенят в душе капели Все о нем, о нем, о нем! Случилось так, случилось, Боже правый! А был один лишь поцелуй тогда… И хлынули неудержимой лавой И счастье, и спасенье, и беда! И нет нигде от вечности покоя! Мой милый, мой возлюбленный, мой страх! Не позволяй, как я, себе такое – Будь Генрихом, и я промолвлю: «Ах… Ах, не можно, ах, не должно Мне его любить И рукой неосторожной Имя выводить На снегу ли, на листе ли, Ночью или днем… Но звенят в душе капели Все о нем, о нем, о нем!!!» 5. Песня свинопаса Генриха Какой ты только в мыслях не бываешь: Святой и грешной, сложной и простой… Во сне приходишь, утром исчезаешь, И мучаешь любой своей чертой. И мучаешь, маня, И мучаешь меня, И мучаешь любой своей чертой! Как будто ты секрет особый знаешь – Все время быть непознанною, той, Которую почувствовав едва лишь, Опять считать приходится мечтой. Опять считать, любя, Опять считать тебя, Опять считать приходится мечтой! Наверно, я не создан для такого, Но, понимая это, все равно Ищу тебя, как правильное слово! И кружится в душе веретено, Рождая быль и небыль в одночасье, И свет, и тьму, И свет, и тьму, И свет, и тьму, и почему-то счастье… 6. Финальная песня Что написано пером – Топором не вырубишь! На трибуну нагишом – Короля не вырулишь! А на сцене – все, что хошь! Даже при цензуре Вмиг де-факто станет вошь, Хоть – орел де-юре! Веселись, народ честной, Если есть веселье! Может быть, придя домой, Ощутишь похмелье. Хлынет горечь – ну так что
ж: Значит, в душу въелось! Значит, рассмешила вошь, Щекотнувши тело! Что даровано судьбой – Неподвластно случаю! Что мурлычется с толпой – В одиночку скучное! А на сцене – все, что хошь! Даже про цензуру Скоморохом пропоешь И не сгинешь сдуру! Веселись, народ честной, Если есть веселье! Может быть, придя домой, Ощутишь похмелье. Может быть, в конце концов, Усмехнешься гневно, Не боясь ни слез, ни слов: «Я – народ иль евнух?» Что исполнено живьем – Не заменишь записью! Кто рожден не королем – Часто мрет от зависти! А на сцене – все, что хошь! Все равны, как в бане! И театр тем хорош, Что артист в нем – званье! Веселись, народ честной, Если есть веселье! Может быть, придя домой, Ощутишь похмелье. Всех распишешь по ролям: Кто – Стюарт, кто – Кромвель… И кого сыграешь сам Собственною кровью?! И ты смогла сыграть… И ты смогла сыграть саму себя из вальса, И главное, в тот миг была ты не одна: Твой свет летел, и пел, и в душах волновался, Снимая с них, срывая с них чужие пелена! И кто-то восклицал, переполняясь страстью, И кто-то забывал слова и письмена, А кто-то понял вдруг, что в единенье – счастье: Когда над всеми Бог, а в музыке – весна! И время за спиной кривилось понапрасну! Такое не пройдет, как вешняя вода: Ведь ты смогла сыграть саму себя из вальса, Саму себя – пойми, – а это – навсегда… Ведь ты смогла сыграть саму себя из вальса, И главное, в тот миг была ты не одна! Улетай, мой ангел Улетай, мой ангел, улетай Поначалу как бы невзначай. А потом все дальше, все верней От беспомощной любви моей. Помаши крылами, помаши В знак прощенья гибнущей души, И душа тебе простонет в такт: «Значит нужно, чтоб случилось так». Улетай, мой ангел, улетай В тот чудесный, в тот весенний край, Где не будет ни дождей, ни вьюг, Где предать не сможет милый друг. Оглянись случайно, оглянись, Провожая прожитую жизнь, И о ней посожалей чуть-чуть, Чтобы стал необратимей путь. Улетай, мой ангел, Бог с тобой! Ты дала мне больше чем любовь. Но взорвав перед глазами свет, Собственных лучей сожгла секрет. Я не в силах вымолвить: «Прощай…» Улетай, ты слышишь, улетай! И совсем растаяв в вышине, Напоследок вздрогни обо мне… Господа-курортники Господа-курортники, железноводчане! Все мы здесь болящие – на кого ни глянь! Дома все заботы нас всуе отягчали: Муж не тот, жена плоха и работа – дрянь! Ну, а здесь усердно лечим Простатиты, почки, печень… Кто гастритом искалечен, Кто – язвительной тоской! Чтоб светлели наши лица, Пьем железную водицу. Ох, как в жизни пригодится Регулярный водопой! «Жизнь-то ведь короткая и однажды данная!» – Некто шепчет за спиной. В этом соли – соль: Чтобы елось все подряд, а не кашка манная, Чтоб любились, как друзья, грех и алкоголь! Посему усердно лечим Недостатки человечьи… В смысле плотском, а не вечном, Если смысл в этом есть! Грязи, ванны и массажи, Куртуазные марьяжи – Тело в голой распродаже, И за нашу душу – месть! Господа-курортники, железноводчане! Язвенники, хроники и другая чудь! Песню эту выдумал, чтоб не обольщались, И о главном вспомнили, ну хотя б чуть-чуть. То, что мы усердно лечим,– Это, так сказать, предтеча… А чтоб в жизни было легче,– Пусть оставит сердце злость. И тогда затихнет печень, Камни в почках станут мельче, И желудок перемечет Даже медный купорос. Что ты… Уличным музыкантам из города Железноводска – Мише и Саше Что ты робко смотришь на небо? Долго добираться туда! Слышишь: как зовет оно нежно, Чтобы слиться там навсегда! Только мой Бог меня услышит, Только мой Бог меня поймет, Только мой Бог сияньем свыше Каждый мой жест к Себе влечет! Счастье – быть все время в полете! Грустно – если этого нет… Слышишь: наши души не против Сбросить груз неправильных лет! Только мой Бог меня услышит, Только мой Бог меня поймет, Только мой Бог сияньем свыше Каждый мой взгляд к Себе влечет! Знаешь: уж любить – так по-Божьи! Знаешь: что земное – лишь плоть… Слышишь: лучше раньше, чем позже, Слабость и себя побороть! Только мой Бог меня услышит, Только мой Бог меня поймет, Только мой Бог сияньем свыше Каждый мой вздох к Себе влечет! Голь Голь на выдумки хитра И на выдумки богата! Ей не столько нужно злата – Сколько света и добра! И тогда не будет голь Пить зловредный алкоголь И, как предки в старину, Отстоит свою страну. Но, увы, другая голь, Свет растратив на глаголы, Утверждает меньшей голи: «Отыскать сама изволь! Раньше были мы такими ж, Но случилось слово “имидж”, С ним – свобода, и – ура!! – Много всякого добра!» Есть еще и третья голь… Той от Бога и природы Дан наказ дышать свободой И всей голи слышать вопль! Чтоб от мерзости и тьмы К небу направлять умы! Но, коль скоро сердце с молью,– Голь не может быть не голью! И живет на свете голь: В муках, зависти, безволье… Иногда меняя роли: Был шутом, а стал король! Но от этого кино Телу зябко все равно, А про душу и про дух Даже страшно молвить вслух… С протянутой рукой С протянутой рукой, раздетая, босая, Отбросив стыд и гордость, как непотребный груз, Болячками своими всех встречных устрашая, По миру побираться пошла Святая Русь! И холодно, и жутко дорогой незнакомой, И ей конца не видно: ведь круглая земля. А где-то за морями, а где-то возле дома Лежат в тоске зеленой забытые поля… Матушка-Русь, государыня-Русь! Как же с тобою такое случилось: Чтобы индус или вовсе зулус, Сам не доев, предлагал тебе милость?! И кажется порой, совсем чуть-чуть осталось: Последняя горбушка – и закрывай суму! И будут дети есть, да вот какая жалость: Сума всегда дырява, к несчастью твоему! Матушка-Русь, государыня-Русь! Как же с тобою случилось такое? Как ты смогла первозданную грусть Вдруг заменить дырявой сумою? Матушка-Русь, государыня-Русь… А мне бы голову… А мне бы голову в твои ладони спрятать И позабыть на миг про все, про все… И только пусть пылает рядом свято Твое непостижимое лицо, Твое недостижимое лицо. А мне бы шепотом твоим напиться вдосталь, Чтобы не ведать жажды никогда… Ну, где ж они: заветный перекресток И наша путеводная звезда, И наша непутевая звезда? Как удивительно бесстрастны наши встречи В присутствии каких-то третьих лиц… А мне бы руки положить тебе на плечи И ощутить щекой тепло ресниц, И ощутить тепло твоих ресниц. Но мы, увы, уже не властны над собою И можем лишь безмолвно помечтать О чуде том, когда поспоривши с судьбою, Хотя б на миг одной судьбою стать, Хотя б на миг одной судьбою стать… А мне бы голову в твои ладони спрятать… Зеленоглазая колдунья Зеленоглазая колдунья, Ах, как ты дьявольски мила! Скажи, в какое полнолунье Свой редкий облик обрела, – Чтобы без снадобья и притчи Одной улыбкой ворожить? Где научилась так лечить ты Смятенье стонущей души?! Но как же вышло, что доселе Ты воскрешала не меня, А я, глотая чье-то зелье, Не ведал твоего огня?! Не ведал, что сливаться могут Так естество и колдовство, Что, заслонив собою Бога, Ты возвращаешь мне Его?! Ах, как искрятся изумруды, И нежность светится во мне. И наши чувства неподсудны В необъяснимой вышине. С тобою рядом снова юн я, А ты становишься собой, Зеленоглазая колдунья, Зеленоокая любовь! Ой, да, не ой, да-да! Как-то вдруг почудится, Как-то вдруг представится С ведрами по улице Девица-красавица! Ладная да быстрая, Хоть росточек мал, А глазами выстрелит – Прямо наповал! Ой, да, не ой, да-да! По какому поводу Шла девица по воду – Поводырь за ней?! Ой, да, не ой, да-да! Молодцу не молодо, Если косы – по ветру Без его кудрей! А вчера приятелей Убеждал старательно: Стоит, мол, приблизиться На полшага лишь, Как на шею бросится Недотрога Фросинька… Но когда приблизился, Услыхал: «Шалишь!» Ой, да, не ой, да-да! По какому поводу Шла девица по воду – Поводырь за ней?! Ой, да, не ой, да-да! Молодцу не молодо, Если в косах – золото Без его кудрей! Горе горемычное – Дело непривычное. Что ж дрожишь ты, молодец,– Или не удал? Или гордость вынута Коромыслом выгнутым? Или впрямь расстрелян ты Взглядом наповал?! Ой, да, не ой, да-да! По какому поводу Шла девица по воду – Поводырь за ней?! Ой, да, не ой, да-да! Молодцу не молодо, Если косы – по ветру Без его кудрей! Цветные облака Мечты моей цветные облака, Плывете вы то к северу, то к югу, Пророчите мне встречу и разлуку Порой на миг, порою на века. Мечты моей цветные облака, Ах, как вас было выстрадать непросто: Когда душа – почти пустынный остров, И рядом нет родного островка. Мой милый друг, ну где ж твоя рука? Неужто так в неведенье пробудем? И ты, поверив приземленным людям, Сочтешь за бред цветные облака! Тянусь к тебе, тянусь издалека… Чем ближе ты, тем ты как будто дальше! А доказать, что в этом нету фальши Сумеют лишь цветные облака. Пусть будет грусть владычицей-подругой, Но есть глаза – подобье маяка… И вновь плывут то к северу, то к югу Мечты моей цветные облака. |
|
|
|
|
|